За занавеской.

«За занавеской». Рассказ-быль.

Взобравшись на лавку с ногами, Анютка смирно сидела в углу за столом. В последние дни девочке казалось, что до неё ни кому нет дела.

Двое суток в доме было многолюдно. Ещё третьего дня стала наведываться родня. Узнавали, в ком какая нужда имеется. Но тогда всё в разговорах прошло. Со вчерашнего в избе сделалось совсем суетно. Весь день прошёл в беготне. Мать с бабушкой Натальей, тёткой Ириной и соседкой гомонили за стряпнёй. Тётушки присылали свою ребятню, а то и сами прибегали за всякой мелочью. Мать «гоняла» и Анютку, но не далёко, а только на соседнюю улицу. Правда, это было для девчонки хоть какой-то отдушиной. В доме все так и шикают на неё.

«Под ногами не мешайся, а в избе нет свободного угла, и во двор не велено выскакивать», – возмущалась про себя Анютка. «Не сидеть же весь день на печи, устала уже», – вздыхал ребёнок.

Сегодня чуть не с полночи мать с соседкой гремели ухватами. В дом натащили и разной посуды со всякой стряпнёй. Отец со своими братьями носил. С их домов и от бабушки Натальи. Пахнет вкусно.

Наконец в избе опустело. Мать раскрыла сундук, полезла за доброй одеждой. Достала, принарядилась. Повязала чёрный платок. Отец в новом костюме ожидал её в дверях.

«Вроде всё переделали, скоро дед придёт», – решила Анютка. Она слезла с лавки и подошла к матери.

— Мам, ты мне деда обещала показать, — напомнил ребёнок.

Мать хоть и торопилась, но находилась в добром расположении духа. Она провела рукой по Анюткиной голове. Поправила косичку.

— Поглядишь, поглядишь, рановато ещё, а то устанешь, не дождёшься.

— А он, правда, придёт?

— Придёт, придёт. Сейчас сходим, позовём и придёт.

— А можно я с вами.

Отец, слыша их разговор, настоятельно приказал дочери:

— Сиди дома, сторожи, — и обнадёжил, — мы скоро.

Пришла бабушка Наталья. Мать с отцом подались на кладбище. Девочка осталась с пожилой, но не старой женщиной.

— Баба Наташа, а я сегодня деда глядеть буду, — обратилась Анютка к родне.

— Это как? – спросила пожилая женщина.

— С печки, мне мамка обещала, — выпалила девчонка.

— С печки-то конечно, с печки и я глядела, — подтвердила бабушка Наталья.

— Тоже деда глядела? – удивлённо переспросила девчонка.

— Да, нет, — женщина замолчала, потом со вздохом добавила, — отца.

— Видела? – спросила Анютка.

— Нет. Не видела. Маленькая была. Не понимала, как глядеть нужно.

— А как нужно, а я увижу? – озаботился ребёнок.

Очень уж она соскучилась по деду. С дедом Анютка была рядом, как себя помнит. И за столом, и во дворе, и в гостях. Куда дед надумал, туда и Анютка. И место у них было своё – печь. «Ну, пошли в свой угол?» — спрашивал её дед всегда после ужина. На печи «были» разные сказки, всякие были-небыли. С дедом ей было хорошо. Даже когда дед болел, и мать наказывала Анютке, чтоб та лишний раз не приставала к нему, дед сам порой провоцировал её на веселье. Сегодня деду пошёл сороковой день. «Умер дед, а как будто ушёл», — представлялось Анютке. Вот и донимала она мать  вопросом: «Когда дед придёт»? Та, в свою очередь, пообещала показать деда на сороковой день.

— Ты-то должна увидеть, — подкрепила детскую надежду женщина, — ты-то большая, смышленая.

В избу вошла тётка Ирина с дядей Володей. Поздоровались.

— Где все, – спросила тётка Ирина.

— На кладбище подались, — ответила бабушка Наталья.

— О чём беседуете, — переключилась тётка Ирина на Анютку.

Анютка не успела сообразить, как бабушка Наталья ответила.

— Да, вот, деда углядеть собралась, — кивнула она на ребёнка.

— С печки, — с видом знатока пояснила Анютка.

Тётка Ирина уставилась на ребёнка. Затем, повернув голову, оценивающе посмотрела на печь. Подошла к ней, потрогала занавеску.

— Может не увидеть, — просто и одновременно деловито сказала она и пояснила, — материя толстая.

— Старая-то где занавеска, — обратилась тётка Ирина к Анютке.

Девчонка пожала плечами.

— Не знай, сохранилась она у Катерины, — имея в виду мать Анютки, вслух сама себя спросила тётка.

Видя интерес Ирины, бабушка Наталья решила его остудить.

— Да, не увидит она, шустрая шибко.

— Может, не увидит, а может, увидит, я в её годы тоже на печи сидела.

— Видала, — с надеждой на утвердительный ответ спросила бабушка Наталья.

— Видала, — ответила тётка Ирина. В спокойном голосе чувствовалась правда.

— Пока вы тут занавески искать будете, помин пройдёт, — вмешался в разговор дядя Володя, — Ты, сама-то, не так давно тряпку на своей печи заменила. Поди, уже выкинула? А то, ступай принеси, да повесь, коли надо. Чего рассусоливать?

— Да, целая она. Выцвела, а так добрый ещё занавес, — в оправдание на «тряпку», ответила тётка Ирина, — и стирала я её. Сейчас сбегаю, — она взглядом оценила печь,- да, и по размеру подойдёт. Даже, наверно, по более нужного будет.

Тётка Ирина скрылась в сенях. В избе установилась тишина. Анютка забралась на лавку и уселась в ожидании. Бабушка Наталья с дядей Володей завели разговор про хозяйство. Спустя время воротилась тётка Ирина с материей.

— А вот и я, — заговорила она, входя в избу, — там, вдали, вроде бы, наши возвращаются, — вскользь заметила тётка Ирина про Анюткиных родителей, — давай скорей отвязывай тут, — приказала она мужу, кивнув на край занавеса.

Мужик, пальцами одной руки, размотал конец верёвочки и передал его тётке Ирине. Та спустила нарядный занавес и, прицепив к верёвке булавку с кофты, быстро навесила свою выцветшую занавеску.

— Прицепляй, — повелела она мужу.

Дело было сделано. Минуту спустя, вернулись Анюткины родители. Мать сразу заметила «обнову».

— Вы чего это тут натворили, — испуганно спросила она.

— Занавеску поменяли, — ответила тётка Ирина и, кивнув на Анютку, пояснила, — а то деда не увидим, — в своё оправдание добавила, — материя у тебя новая, плотная. Видать, ни разу не стирала ещё?

Анюткина мать недовольно качнула головой.

— Конечно, новая, — подтвердила она с досадой в голосе, — хотела от людей немного «худобу» прикрыть. Это-то твоя, что ль? Вот и надо было тебе? Поди, домой верталась?

— Да, сбегала. А в том, что старая – греха нет. Чистая, и ладно.

Анютка стояла рядом и испуганно наблюдала, чем закончится дело. Мать посмотрела на дочь. Во взгляде строгости не чувствовалось.

— Да, ладно, — смирилась мать, — ты, её научи, как деда увидеть, — сказала она тётке Ирине, — ты, же у нас самая «глазастая».

Видно было, что матери заниматься Анюткой некогда. Она «держала» в голове «своё» и быстро переключилась на домашние хлопоты.

— Тебе сколько годков, — обратилась тётка Ирина к Анютке.

— Шестой идёт, скоро будет, — уверенно ответила девчонка.

— Это хорошо. Значит, сообразишь, — как бы для себя решила тётка Ирина, — слушай, как надо смотреть.

Анютка изобразила внимание и во «все глаза» уставилась на тётку. Та спокойным голосом принялась научать ребёнка.

— Когда в дом будут входить люди, смотри между ними. Там будут ещё люди, только они будут не такие, ну, ни как настоящие, — тётка задумалась, не находя примера для сравнения.

— А какие, — с удивлением переспросила девочка.

— Примерно как молоко или как запотевшее стекло, — наморщив лоб, стала подбирать сравнения тётка Ирина, — как туман, вот, — нашла она подходящий вариант, — ты, видела туман?

— Видела, — тихо ответила Анютка.

— Вот так. Только они светиться будут, чуть-чуть. И за столами, когда обедать будем, гляди между людьми. Высматривай светлые головы. Сама сиди там тихо. Не выглядывай, пока помин не закончится. Понятно?

— Понятно, — согласилась девочка, хотя ясно было ей не всё.

— Ну, давай, полезай, — сказала тётка Ирина, приподняв длинную занавеску.

Девчонка забралась на печь. Тётка Ирина поправила занавес.

Полотно ткани оказалась то, что надо. Анютка угадала всех находившихся в избе. Она уселась поудобнее и стала всё разглядывать через занавес. Посмотрела через тонкую ткань на, горящую на столе, свечку. Огонь был ярок. Анютка отвела взгляд и переключилась разглядывать домочадцев.

Спустя время отец пригласил на помин людей со двора, и в избу стал входить народ. Мужчины, женщины, старики, старухи, знакомые и нет, пошли мимо ребёнка. Анютка во все глаза старалась разглядеть деда. Его почему-то не было. Наконец она вспомнила, как тётка Ирина учила смотреть. Начала приглядываться по-новому. Людей пошло реже, а деда всё не было. Она на секунду бегло отвлеклась. Когда перевела глаза на занавеску мимо прошли двое. Вроде как один человек, и, в то же время, не один. Она повела взгляд за ними на поминальное застолье. За столами сидела масса голов. Они были разные: сильно видимые и нет. Именно такие, как указывала тётка Ирина. Но их было много. «Столько людей, — сколько видела Анютка, — не может уместиться в доме», — подумала она. Людей невидимых было больше, чем настоящих.

«Вот он где должен быть», — в голове девочки всплыла догадка – как нужно искать деда. Глаза девочки привыкли к новому восприятию. Она начала переводить взгляд с одного силуэта на другой. Дед «сидел» в Красном углу. Выглядел он здоровым и как бы моложе. Но, это точно был дед. Он сидел смирно, как будто слушал, что ему говорят. В это время певчие запели канон. Пока пели, Анютка тихонько переводила взгляд и на другие светлые силуэты, всякий раз возвращаясь к деду. Канон закончился. Приступили к обеду. Негромко заговорили. Дед не ел, а продолжал сидеть и слушать.

В это время кто-то вошёл в избу и заговорил зычным голосом. Анютка посмотрела на вошедшего. Разглядев, но, не угадав, снова перевела взгляд на застолье. Ни кого не было. Тут она поняла, что «потеряла» деда и остальных. Девочка напрягла глаза и попыталась снова их увидеть. У неё ни чего не получилось. Она ещё и ещё раз пробовала рассмотреть что-нибудь через занавес, прищуриваясь и так и этак, но тщетно. Время шло. Певчие отпели ещё два блюда. Потерпев неудачи, Анютка прекратила попытки. Она вроде бы успокоилась и смирилась, но на глазах начали наворачиваться слёзы. В это время через слёзы и занавеску она снова увидела силуэт деда. Анютка тихонько вздохнула, чтоб не сбиться со своей удачи и снова принялась внимательно разглядывать деда и всех других. Поминальный обед подходил к концу. Певчие пропели последний раз. Анютке стало интересно, куда денется дед? Она напряглась и вытянула шею. Люди поднялись и потянулись к дверям, дед и все остальные поплыли вместе с народом.

В это время тётка Ирина подошла к печи и отодвинула занавеску. Увидев красные глаза девочки, она перепугано спросила.

— Ну, ты чего плачешь?

— Я не плачу, — тихо ответила Анютка.

— Фух, ты, — выдохнула тётка Ирина, услышав голос ребёнка, — я уж думала, — обратилась она к Анюткиной матери, — она со страха речь потеряла. Плачет, а голоса не слышно.

Подошла мать, взглянула на Анютку.

— Слезай, — приказала она.

— А я деда видела, — проговорила девчонка, слезая с печи.

Все, кто в этот момент находился в доме, остановились и притихли.

— Как, ты, его видела, — опешив, спросила мать.

— Он вот тут вот сидел, — соскочив на пол, девочка подскочила к месту, на котором видела деда, — вот тут наш дядя Федя, — начала пояснять она, назвав брата Екатерины, — а вот тут сидел дяденька, я его не знаю, а между ними наш дедушка. Тут много людей было, — она развела руки в стороны, показывая – сколько.

Все взгляды были обращены на Анютку. Почувствовав внимание, и осмелев ещё сильнее, она продолжила.

— Между всеми были люди. Где один человек, а где много. И тут, и тут сидели, — показывала она ручонкой на место, где видела «гостей», — а вот тут у бабушки, она спиной ко мне сидела, детишек много было.

— Дарья там сидела, — тихо проговорила бабушка Наталья, посмотрев на Анютину мать, потом добавила, — померли все те детишки, кто с голоду в тридцать третьем, кто от болезни, один на фронте. Правда, значится, видела. Откуда ей про Дарьиных детишек знать, — доказательно заметила женщина. Она со вздохом перекрестилась. Вослед покрестились остальные.

— Занавеску прибери, — вздохнув, бабушка Наталья приказала спокойным голосом тётке Ирине, — мож еще, когда сгодится?

Опубликовано Новиковым С.Н. © //www.maymed.ru , 2012.

Both comments and pings are currently closed.


Комментарии закрыты.